Пир потаенный [ Пир потаенный. Повелитель деревьев] - Филип Фармер

Когда я пришел в себя и открыл глаза, я все еще лежал в грязи на дне канавы. В моих ушах тикало, будто в каждом из них завелся будильник. Кроме того, у меня появилось оригинальное ощущение, что вместо головы у меня на плечах растет огромная пустая тыква.

Я потрогал странно слипшиеся волосы на голове и поднес руку ко рту. Это была кровь. В голове что-то шумело, звенело и топало, будто там поселилось целое стадо диких мустангов, которые носились внутри моего бедного черепа, словно им смазали задницы скипидаром.

Естественно, кроме грохота их копыт, я не слышал практически ничего, хотя подозревал, что надо мной и вокруг меня должен сейчас бушевать оглушительный шум воплей, криков и стонов. Рядом со мной лежали два трупа, уютно прижавшись друг к другу. Я встал на четвереньки, собираясь поползать вокруг в поисках какого-нибудь оружия. По дороге я встретил еще три полностью инертных тела. У них я позаимствовал арбалет и колчан со стрелами. С трудом встав на ноги, я спотыкаясь пошел на другую сторону дороги, но запнулся о еще чей-то труп и свалился в какую-то дыру.

На то, чтобы выбраться из этой ямы, мне понадобилось некоторое время. Я сделал несколько шагов и вынужден был остановиться, уткнувшись в большую темную массу, перегородившую мне путь.

Я оперся об эту штуку, чтобы обеспечить себе большую устойчивость. В голове у меня немного прояснилось. Достаточно, во всяком случае, чтобы я внезапно понял, что опираюсь на одну из машин конвоя.

Она лежала на боку, с дверцами, широко распахнутыми к небу. Я бросил взгляд внутрь. В углу заднего сиденья лежало чье-то скорчившееся тело. Переднее стекло отразило несколько ярких вспышек, затанцевавших на нем будто балет (светлячков. По всей видимости — взрывы гранат. Битва кипела вовсю, но глухота повергла меня в состояние зрителя, глядящего немое кино.

Пробираясь на ощупь по обочине, я почти сразу наткнулся на тело человека в ливрее, лежащего лицом вниз. Шоферу Девяти чья-то бита размозжила затылок и в горле торчала рукоять кинжала.

Мне совсем не улыбалось быть застигнутым врасплох внутри автомобиля, но мое неистребимое любопытство толкало меня на то, чтобы узнать, что за пассажир остался на его заднем сиденье. Я не мог устоять.

Мне пришлось вскарабкаться наверх и протиснуться в дверь, как в люк, стараясь, чтобы при этом она не захлопнулась за мной. Подъем дался мне с трудом, и если мне это и удалось, то не по причине ловкости, но лишь в силу въевшихся в меня навыков лазания по деревьям. Видимо, взрыв основательно встряхнул меня. Пробравшись наконец внутрь, я склонился над телом и зажег спичку на уровне его лица.

Это был старый Джизфан, один из монголоидов со сморщенной, как жухлое яблоко, кожей лица. Один из тех, кто сидел за овальным дубовым столом Девяти. Его глаза, открывшиеся в мир еще в то время, когда Англия была соединена с материком узким перешейком, были покрыты мутной пеленой. На его теле не было видно ни одной раны, кроме маленькой черной точки во лбу. Я приложился ухом к его груди, но ничего не услышал. Но взяв его за тонкое иссохшееся запястье, я уловил едва ощутимое биение пульса.

Я распрямился и вновь заглянул в бездну его слепых глаз. Рука его слегка вздрогнула. Я взял эту дрожащую руку в свою и медленно сжал пальцами. Кости ее сухо треснули, словно сломалась старая высохшая ветка. Он закричал. Жалобный раздирающий крик, который, однако, не побудил во мне никакой жалости.

ЗА прошедшие тысячелетия этот кровавый монстр усеял свой путь тысячами и тысячами трупов. Только одному Богу известно, сколько себе подобных он отправил на тот свет, подвергнув страшным пыткам. И какое бы королевское пиршество он устроил бы над моим телом, окажись я в его власти.

Я вытащил из бардачка перед передним сиденьем фонарь и осветил им свое лицо, чтобы он видел, от кого получит свой прощальный coup de grace[9]. Потом я посветил прямо ему в лицо. Выпучив от ужаса глаза, от откинулся назад, насколько позволяла спинка сиденья, открыв рот в беззвучном немом крике.

И прежде, чем я успел свернуть ему шею, он дернулся и обмяк всем телом. Я пощупал пульс. Ничего. Джизфан не выдержал моего внезапного появления и сердце его остановилось.

Однако человек с его опытом, столько лет проживший на Востоке, вполне мог научиться так владеть биением своего сердца, что по его желанию оно замедляло свой ритм, вплоть до полной остановки. Поэтому в целях чистой предосторожности я вылез из автомобиля с его головой, которая покачивалась в моей руке, удерживаемая за его длинную седую шевелюру. Честно говоря, я не знал, что мне с ней делать. Может быть, брошу в гущу его солдат, если найду их. Не знаю. А пока что я положил голову около переднего колеса, пока собирался осмотреть окрестности, да так и оставил ее там.

Положение тел, разбросанных вокруг автомобиля, и борозды на дороге, оставленные его боковым скольжением, позволили мне восстановить картину случившегося.

В тот момент, когда отряд солдат Девяти выскочил на дорогу, то ли атакуя, то ли спасаясь от преследования, головная машина, идущая со скоростью не менее восьмидесяти километров в час, врезалась в них. Некоторые солдаты были отброшены далеко в стороны, другие раздавлены колесами. Машину повело в сторону, и она опрокинулась на бок. Вторая машина заскользила на телах раздавленных и воткнулась передком в задний бампер переднего автомобиля. Потом, дав задний ход, ей удалось выбраться из мешанины тел, и она скрылась в направлении перекрестка.

Оставшиеся в живых пассажиры с помощью шофера вобрались наружу. Джизфана, вероятно, посчитали мертвым,  (Теперь я вспомнил, что видел этого шофера раз или дел во время ритуальных церемоний.) Шофер был убит во время всеобщей свалки, но остальным служителям вместе с патриархами удалось скрыться. Уехали ли они в двух других автомобилях, или бродят еще в тумане где-то в округе, я определить не мог. Для этого мне сначала нужно было бы найти их следы.

Я не знал, сколько времени оставался без сознания. Я не знал, куда делись Док и Клара. Они вполне могли находиться в двух метрах от меня и во все горло кричать пароль, я все равно бы их не услышал. Исследуя местность в непосредственной близости от катастрофы, я нашел тела почти всех бойцов моего отряда, за исключением графини, Муртага и чемпиона по метанию копья. Я набрал стрел про запас и зарядил арбалет. Затем снова побрел вслепую в тумане, с кинжалом, зажатым в правой руке. На поясе у меня болтались две последние гранаты.

Цвет тумана стал постепенно меняться, переходя из молочно-белого в серый или даже в черно-сизый цвет. Новый фронт облаков грозил скопиться у самой земли, превращая белесую полутьму в полную непроглядность. У меня никак не проходило ощущение, что моя голова вот-вот лопнет. В ушах свистело и звенело, как никогда.